ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 1985, № 6

 

В. А. Вазюлин

СИСТЕМА ЛОГИКИ ГЕГЕЛЯ И СИСТЕМА ЛОГИКИ В «КАПИТАЛЕ» К. МАРКСА

Сравнительное изучение системы логики Гегеля и системы логи­ки «Капитала» К. Маркса позволяет достигнуть ряда важных резуль­татов. Во-первых, детально и систематически выявить рациональное содержание логики Гегеля, чего нельзя осуществить в полной мере без сравнительного исследования с «Капиталом». Во-вторых, творческое использование и применение идей «Капитала» во всем их богатстве и глубине необходимо предполагает понимание взглядов К. Маркса с учетом их развития, а значит, и связи с идейными источ­никами их возникновения и формирования. И логика Гегеля среди этих источников занимает не последнее место.

Характеризуя соотношение своего метода и метода Гегеля, К. Маркс писал: «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противопо­ложностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург дей­ствительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»[1]. Здесь К. Маркс указывает на противоположность своего метода ме­тоду Гегеля. Но в том же Послесловии ко второму изданию первого-тома «Капитала» он утверждает: «Мистификация, которую претерпе­ла диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно. Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболоч­кой рациональное зерно»[2].

Если исток и тайна гегелевской философии заключены в «Фено­менологии духа», то сущность философии Гегеля содержится главным образом в его «Науке логики». Логика в философии Гегеля занимает центральное место.

К. Маркс перерабатывал диалектику, логику Гегеля "в течение многих лет. Раскрытие под "мистической оболочкой «рационального зерна» диалектики, логики Гегеля К. Маркс осуществлял уже в-40-е годы XIX в. Но акцент он делал тогда на критику  и д е а л и з м а  гегелевского метода, гегелевский логики. Основным итогом теоретиче­ской деятельности К. Маркса в эти годы было открытие материали­стического понимания истории.

В 50—60-е годы положение несколько изменилось. В "процессе переработки К. Марксом гегелевского метода, гегелевской логики изме­няется акцент. Критика идеализма Гегеля продолжается и углуб­ляется, но внимание К. Маркса преимущественно сосредоточивается на дальнейшем выделении «рационального зерна» метода Гегеля. Это произошло под воздействием следующих причин. Одну из них указал сам К. Маркс в том же Послесловии: «...Как раз в то время, когда я работал над первым томом «Капитала», крикливые, претенциозные я весьма посредственные эпигоны, задающие тон в современной обра­зованной Германии, усвоили манеру третировать Гегеля, как некогда, во времена Лессинга, бравый Мозес Мендельсон третировал Спинозу, как «мертвую собаку». Я поэтому открыто объявил себя учеником этого великого мыслителя и в главе о теории стоимости местами даже кокетничал характерной для Гегеля манерой выражения»[3].

Характеристика другой, не менее важной, причины содержится в. рецензии Ф. Энгельса на книгу К. Маркса «К критике политической экономии», где говорится об эпохальном значении труда К. Маркса. «В сочинении, подобном тому, которое лежит перед нами, — пишет Ф. Энгельс,—не может быть и речи о простой критике отдельных, оторванных друг от друга положений политической экономии, об обо­собленном рассмотрении тех или других спорных экономических во­просов. Напротив, это сочинение с самого начала построено на систематическом охвате всего комплекса экономических наук, на связ­ном изложении законов буржуазного производства и буржуазного об­мена...

Со времени смерти Гегеля вряд ли была сделана хотя бы одна, попытка развить какую-нибудь науку в ее собственной, внутренней связи»[4].

В 50—60-е годы перед К. Марксом встала задача систематизации своих политэкономических исследований, развития науки в ее внут­ренней связи, а так как Гегель был единственным человеком до К. Маркса, который, хотя и на идеалистической основе, попытался таким образом развить пауку, то обращение к этой попытке к критиче­ское использование достигнутых Гегелем рациональных результатов было естественным и необходимым. Создание теории прибавочной стоимости, развитие политэкономии капитализма в ее внутренней свя­зи потребовали осмысления рационального содержания системы логи­ки Гегеля.

К. Маркс переосмысливал метод, логику Гегеля не умозрительно, а в связи со своим конкретно-научным исследованием. В процессе изучения логики дела он развивал и дело логики. И. именно в «Капи­тале» — произведении, в котором К. Маркс выразил теорию приба­вочной стоимости, — содержится и система Логики К. Маркса (Логи­ки с большой буквы, т. е. логики, имеющей всеобщее значение); и вместе с тем «Капитал» фактически заключает в себе критику системы логики Гегеля, хотя логическое содержание важнейшего труда марксизма и присутствует слитно с его политэкономическим содержа­нием. Поэтому необходимо специальное диалектико-логическое иссле­дование «Капитала» для выявления системы диалектической логики К. Маркса.

В. И. Ленин гениально наметил задачи изучения логики «Капи­тала». Среди его высказываний есть следующий парадокс, имеющий чрезвычайное значение для постижения логики  «Капи­тала» К. Маркса: «Нельзя вполне понять «Капитала» Маркса и особенно его I гла­вы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса 1/2 века спустя!!»[5]

Сравнение системы логики Гегеля и системы логики «Капитала» К. Маркса обнаруживает большее рациональное содержание логики Гегеля и более глубокие отличия диалектико-материалистической ло­гики от логики Гегеля, чем это обычно представляют[6]. В самом общем виде схема, структура логики «Капитала» К. Маркса соответ­ствует схеме, структуре «Науки логики» Гегеля. Действительно, К.. Маркс начинает «Капитал» с рассмотрения товара и денег, т. е. именно с того, как прежде всего выступает «богатство обществ, в ко­торых господствует капиталистический способ производства...»[7], как капиталистическое богатство выступает на поверхности[8]. При рассмо­трении товара и денег К. Маркс еще не раскрывает сущности капи­тала и поэтому не определяет, что такое капитал. Затем через харак­теристику превращения денег в капитал он переходит к отображению производства капитала. Но производство капитала есть сущность ка­питала.

Во втором томе анализируется обращение капитала. К. Маркс как бы возвращается к товару и деньгам, однако теперь его интере­суют не товар и деньги сами по себе, а то, как капитал проявляется в обращении товаров и денег, а это уже не просто товары и деньги, но товарный и денежный капитал. Следовательно, во втором томе рас­сматривается явление капитала.

В третьем томе К. Маркс продолжает как бы возвращение к ис­ходному пункту—к поверхности. «Видоизменения капитала, как мы их развиваем в этой книге, — пишет он,—шаг за шагом приближа­ются таким образом к той форме, в которой они выступают на по­верхности общества, в воздействии разных капиталов друг на друга, в конкуренции к о обыденном сознании самих агентов производства»[9]. Предметом исследования в третьем томе служит единство процессов производства и обращения капитала. В общем виде это единство ха­рактеризуется уже в конце второго тома, предмет же третьего тома более точно определяется так: «Что касается того о чем идет речь в этой третьей книге, то оно не может сводиться к общим рассужде­ниям относительно этого единства. Напротив, здесь необходимо найти и показать те конкретные формы, которые возникают из процесса движения капитала, рассматриваемого как целое. В своем действи­тельном движении капиталы противостоят друг другу в таких кон­кретных формах, по отношению к которым вид (Gestalt) капитала в непосредственном процессе производства, так же как и его вид в про­цессе обращения, выступает лишь в качестве особых моментов»[10].

Конкретные формы единства процессов производства и обраще­ния, т. е. конкретные формы единства сущности и явления ка­питала, и есть не что иное, как действительность капитала. Таким об­разом, это движение мысли похоже на движение мысли в логике Гегеля от бытия к сущности, явлению, действительности. Но уже здесь имеются и принципиальные различия.

Логика К. Маркса — это логика диалектико-материалистическая, логика Гегеля основывается на идеализме. Гегель отрывает мышле­ние от породившей его основы, превращает мышление в изначально самостоятельно существующее и порождающее весь остальной мир как свое инобытие. С позиции К. Маркса исследуемый предмет не за­висит от теоретически осмысляющей его головы, с позиции Гегеля предметы внешнего мира суть отчуждения мышления. Поэтому К. Маркс исследует не зависящую от мышления, но отображаемую мышлением, специфическую сущность определенного предмета, а для Гегеля задача заключается в том, чтобы подвести рассматриваемый предмет под те или иные логические категории. Говоря словами К. Маркса, Гегеля интересует «не логика самого дела, а дело самой логики»[11].

Гегель абсолютизировал мышление, истолковывал его в качестве абсолютного. Действительным исходным пунктом философии Гегеля, как доказал Л. Фейербах, является абсолют. Но признание существования абсолюта есть признание существования абсолютного в отрыве от относительного. Абсолютное в отрыве от относительного на самом деле не существует, а следовательно, есть ничто, и оно совершенно неопределенно. Поэтому исходить из существования абсолюта—зна­чит исходить из того, что абсолют есть, но это такое «есть», которое совершенно неопределенно и совершенно тождественно ничто. Гегель и исходит в построении системы своей логики из совершенно неопре­деленного бытия, совершенно неопределенного есть.

К. Маркс как материалист не может признавать мышление в от­рыве от порождающей его основы, не может признавать всеобщее в предметах в отрыве от специфики предметов. Для материалиста все­общее в предметах не существует только само по себе, в отрыве от особенного и единичного в предметах. Выделение всеобщего в процес­се познания идет через исследование специфических, определенных, конкретных предметов, и всеобщее, будучи отлично от единичности, конечности, специфичности этих предметов, вместе с тем отлично лишь в единстве со своей противоположностью.

Логика «Капитала» начинается с поверхности, или бытия, одна­ко не с абсолютного, не с неопределенного бытия, а с бытия  о т н о с и т е л ь н о г о,  о п р е д е л е н н о г о, к о н к р е т н о г о  п р е д м е т а. Поскольку рассматриваемый конечный особый специфический пред­мет сразу не обнаруживает свою сущность, поскольку сущность спе­цифического предмета вначале скрыта от познающего, постольку для мышления познающего человека сущность предмета оказывается не­известной, неопределенной. В этом смысле в мышлении, отображаю­щем поверхность конечного, специфического предмета, главным обра­зом констатируется то, что некий предмет есть, а не то, что он есть по своей сути. Следовательно, можно сказать, что логика «Капитала» начинается с категории бытия, но в этой категории фиксируется не­кое конечное определенное, относительное бытие, бытие определенно­го, конечного предмета.

Гегель начинает с совершенно неопределенного, абсолютного бы­тия. Здесь его идеализм оказывается вместе с тем метафизикой, от­рицанием диалектики. Логика «Капитала» начинается с противоре­чия: с одной стороны, предмет рассмотрения  е с т ь, с другой стороны, еще не раскрыта его сущность и постольку неизвестно, что есть предмет, но вместе с тем предмет как особый, отличный от других предметов хотя еще и не постигнут в мышлении, однако существует независимо от мышления и первоначально дан в живом созерцании.

В мышлении может быть отображен не зависящий от него пред­мет только в том случае, если мышление совершается в единстве с живым созерцанием, если мышление корректируется предметом, не зависящим от мышления и выступающим сначала в живом созерца­нии. С позиции же идеализма Гегеля мышление существует изначаль­но, первично и творит из себя предметы, а потому чувственное позна­ние не имеет самостоятельного значения, не сводимого к мышлению. Ему отводится лишь феноменологическая роль, лишь роль обнаруже­ния уже существующего мышления. Каждый логический переход в таком случае не корректируется предметом, существующим вне и не­зависимо от теоретически мыслящей головы и данным первоначально в живом созерцании.

Таким образом, диалектико-материалистическая логика берет мышление в единстве с его противоположностью—чувственным по­знанием, и притом не только мышление не сводимо к чувствен ному-познанию, ко л чувственное познание не сводимо к мышлению. И как мышление не может быть действительным мышлением вне его единства с чувственным познанием, с отображением предмета как не за- висящего от мышления, так и логика не существует в качестве логи­ки вне связи с теорией, познания и диалектикой, логика должна быть понята в единстве с теорией познания и диалектикой.

В познавательном аспекте в «Капитале» господствует движение познания от абстрактного к конкретному. Это движение есть главным образом движение мышления. В «Капитале» в восхождении от аб­страктного к конкретному предмет не порождается, а отображается мышлением. Поэтому восхождение от абстрактного к- конкретному происходит в единстве со всей не сводимой к восхождению противо­положностью—движением познания от чувственно-конкретного к аб­страктному—и корректируется в соответствии с этой своей противо­положностью.

Само мышление должно быть понято как снимающее внутри себя свою противоположность—предмет, не зависящий от теоретически мыслящей головы и первоначально данный в живом созерцании. В специально логическом плане это означает, что движение мысли от поверхности, бытия к сущности, явлению и действительности со­вершается в единстве с противоположным движением мышления—от действительности к явлению, к сущности и бытию, т. е. к поверхности, хотя явно и на первый план в изложении выступает движение: бытие-сущность-явление-действительность. Чтобы осмыслить ка­кой-нибудь предмет, уже с самого начала приходится сделать выбор изучаемого предмета, а для этого необходимо предварительно составить себе представление о том, что он есть. В «Капитале» К. Маркс рассматривает, например, товар, но уже с точки зрения исследования капитала, т. е. анализ товара он осуществляет с учетом имеющихся у него представлений, что такое капитал, какова его суть и т. д. Напротив, логика Гегеля представляет собой «однонаправленную» логи­ку, логику, воспроизводящую по сути дела движение мысли «бытие-сущность-явление-действительност».

В этом различии логики «Капитала» и логики Гегеля проявляется то, что логика «Капитала» представляет собой логику изложения,

единую с не сводимым к ней полностью процессом исследования, а логика Гегеля оказывается логикой изложения, совершенно тождест­венной процессу исследования.

Итак, с одной стороны, общая схема гегелевской логики, общее движение мысли «бытие-сущность-явление-действительность» имеет место и в «Капитале» К. Маркса. Но, с другой стороны, К. Маркс начинает с поверхности, бытия определенного, конкретного» предмета. Логика «Капитала» как логика материалистическая озна­чает не наложение на предметы идей, категорий и сведение к ним предметов, а отображение в идеях, категориях логики предметов, не зависящих от мышления и обладающих своей спецификой, с которой мышлению приходится сообразовываться при отображении каждого нового предмета. И это касается не только начала, но и всего хода движения мысли. А так как каждый раз предмет первоначально дан в живом созерцании, то ход мышления должен осуществляться в единстве с живым созерцанием, с чувственным познанием, с предме­том, существующим независимо от мышления. Следовательно, логика должна пониматься в единстве с теорией познания и диалектикой и вместе с тем быть не сводимой к ним. Более того, логика внутри себя содержит свою противоположность, и эта противоположность заклю­чается в том, что движение мысли от бытия, поверхности к сущности, затем к явлению и к действительности совершается в единстве с про­тивоположным логическим движением.

Предмет рассмотрения сначала дан в общественной практике как заслуживающий изучения, отличный от других предметов, как пред­мет, сущность которого требуется познать. И сначала имеется на­стоятельная потребность в изучении предмета, представшего в каче­стве особого предмета, а затем образуется догадка (позже—гипотеза) о его сути.

Однако логика «Капитала? и ее отличие от логики Гегеля не ис­черпываются сказанным. Будучи идеалистом, Гегель исходит из мы­шления, взятого в отрыве от материи, которая ее порождает и кото­рую оно отображает. Поэтому мышление у него с необходимостью замыкается в самом себе, абсолютизируется. Логика Гегеля есть ло­гика замкнутого в себе и на себя мышления, Гегель исходит из абсо­люта и кончает им. Логика Гегеля—логика замкнутой системы и замкнутая система логики. Как таковая она не имеет ни будущего, ни прошлого.

Напротив, К. Маркс—материалист, мышление для него есть спе­цифическое особое отображение бесконечно движущейся и не завися­щей от мышления материи. Поэтому наука логики, во-первых, изу­чает мышление не только само по себе, в отрыве от того, что мышле­нием отображается, но и в единстве мышления с отображаемым и в отличии мышления от отображаемого. Следовательно, логика имеет свою специфику, но специфика ее существует лишь в единстве логики с тем, что логикой не является: с отображаемыми предметами, дан­ными первоначально в живом созерцании. Поэтому Логика, т. е. все­общая логика «Капитала», с одной стороны, отлична от логики полит­экономии капитализма, а с другой стороны, неразрывно с ней связа­на, внутренне едина. Логика «Капитала», с одной стороны, отлична от теории познания марксизма, а с другой стороны, внутренне связана с ней. Во-вторых, логика представляет собой историческое образова­ние, она не может не изменяться с изменением отображаемых пред­метов. В третьих, всякая материалистическая логика должна в кате­гориях зафиксировать прошлое, настоящее, будущее отображаемых предметов. Между тем в логике Гегеля изображается лишь настоя­щее, да и то в мистифицированном виде.

Если мы отвлечемся от первого и второго пунктов, которые тре­буют специального рассмотрения и выходят за рамки статьи, то сле­дует сказать, что в таком случае логика К. Маркса сложнее логики Гегеля. Прошлое и будущее не могут быть полностью сведены к на­стоящему. Это верно и относительно логики. К. Маркс исходит из несводимости настоящего, прошлого и будущего, из их единства как единства различного. Логика К. Маркса принципиально трехвитковая, логика Гегеля, поскольку она идеалистична, одновитковая. В логике К. Маркса должен быть виток спирали, посредством которого специ­ально отображается прошлое, сохраняющееся в снятом виде в на­стоящем, виток спирали, посредством которого специально отобра­жается настоящее, и виток спирали, посредством которого отобра­жается будущее, вызревающее в настоящем. При относительном различии этих витков они не представляют собой чего-то совершенно самостоятельного, но образуют внутренне единство. Так прошлое капиталистической экономики присутствует в снятом виде во всем рассмотрении К. Марксом капитала. Вместе с тем прошлое капитала, существующее в снятом виде при капитализме, специально выступает а исследовании К. Марксом товара и денег. Товар и деньги сущест­вовали до капитализма, до появления капитала. Товарно-денежные отношения превращаются в капиталистические тогда, когда они ста­новятся всеобщими, всеохватывающими, когда они подчиняют себе и обращение и производство (т. е. когда товаром становятся факторы собственно производства—рабочая сила и средства производства), К. Маркс рассматривает вначале не товарный и не денежный капи­тал, а простые товар к деньги. Однако предметом его рассмотрения они служат постольку, поскольку в таком виде существуют при капи­тализме (а не в таком, в каком они существовали до капитализма). Другими словами, простые товар и деньги исследуются не в отрыве от других сторон, образований капитализма, а с учетом того места и значения, которые они имеют в капиталистической экономике.

Отображение товара и денег К. Марксом представляет собой ви­ток спирали. К. Маркс начинает характеристику товара с потреби­тельной стоимости. Товар «бросается в глаза», выступает на поверх­ности прежде всего как вещь, способная удовлетворить ту или иную потребность. Потребительная стоимость в категориальном аспекте выступает в качестве категории бытия, поверхности товара (но не капитала). Рассмотрев потребительную стоимость саму по себе, К. Маркс переходит к исследованию общественных отношений, кото­рые скрываются за отношением потребительных стоимостей, и вскры­вает стоимость — кристаллизацию общественно-средненеобходимого труда. Стоимость как таковая не дана чувственно, ее нельзя пощу­пать, нельзя увидеть, но тем не менее она существует. Стоимость есть внутреннее товара, она есть  с у щ н о с т ь  товара. Если потреби­тельная стоимость создается конкретным трудом, то стоимость—аб­страктным трудом. Исторически определенный труд оказывается  с у б ­с т а н ц и е й  товара, и эта субстанция  д в о й с т в е н н а.

Проанализировав стоимость саму по себе, К. Маркс идет снова от сущности к поверхности, к бытию, но теперь уже на основе по­знанной сущности. Он исследует то, как стоимость проявляется в от­ношении потребительных стоимостей, рассматривает формы проявле­ния стоимости (простую, развернутую, всеобщую, денежную). В ходе развития форм стоимости развивается поляризация стоимости и по-

требительной стоимости; непосредственное тождество потребительной стоимости и стоимости поляризуется в отношения различных товаров. Анализируя движение от сущности (стоимости товара) к  я в л е н и ю  (проявлению стоимости в отношении потребительных стоимостей), изучая формы явления сущности, К. Маркс рассматривает не просто потребительную стоимость и стоимость сами по себе, а единство стои­мости и потребительной стоимости и формы этого единства. После отображения форм стоимости К. Маркс характеризует процесс обме­на и затем деньги, или обращение товаров. Речь идет специально об обмене в  ц е л о м, о  ц е л о с т н о с т и  обращения. Так, в третьей гла­ве первого тома «Деньги, или обращение товаров» К. Маркс раскры­вает функции денег, т. е. функции не тех или иных отдельных това­ров, но именно целостности движения всех товаров. А это и есть не что иное, как действительность, единство сущности и явления и его формы. Это есть виток отображения прошлого, или малый виток спи­рали логики «Капитала». Настоящее отображается специально в том витке спирали логики «Капитала», о котором мы говорили выше, рас­сматривая структуру «Капитала» в целом. Назовем его большим вит­ком спирали логики «Капитала» К. Маркса.

Развитие капиталистического общества, в частности капиталисти­ческой экономики, ведет в конце концов—но не автоматически—к его гибели и к образованию нового, коммунистического общества. Сущность нового общества в недрах капитализма не образуется, соз­даются только его предпосылки. Соответственно логика отображения будущего при рассмотрении развития капиталистической экономики не может доходить до непосредственного отображения сущности но­вого. О ней можно судить по развитию предпосылок новой, еще не существующей сущности. Воспроизведение будущего в логике «Ка­питала» в точном соответствии с предметом исследования представ­ляет собой отрезок спирали — движение мысли от бытия к сущности. Но сущность здесь непосредственно не воссоздается, так как ее в са­мой действительности еще не было.

Остановимся на этом витке несколько подробнее. На поверхности, и бытии (в данном случае капитала) пределы существования пред­мета не обнаруживаются. В самом деле, в сфере обращения движе­ние капитала есть процесс постоянного возрастания денег, и он вы­ражается всеобщей формулой капитала Д—Т—Д', где Д—деньги, Т—товар и Д'—возросшие деньги. Тут нельзя увидеть никакого пре­дела существования, движения, возрастания капитала, так как исход­ный и конечный пункты движения, сколько бы оно ни совершалось, остаются качественно тождественными друг другу. Различие между конечным и исходным пунктами чисто количественное. Капитал и ка­питализм, если ограничиться сферой обращения, взятой в отрыве от сферы производства, представляются вечными. И это объективная иллюзия.

Предел существования предмета в логике «Капитала» начинает обнаруживаться с переходом от бытия к сущности этого предмета (в данном случае капитала). Переход от поверхности, бытия к сущ­ности представлен в «Капитале» при рассмотрении превращения де­нег в капитал. Превращение денег в капитал есть продажа свобод­ным рабочим («свободным» от собственности на средства производ­ства и свободным в смысле возможности распоряжаться своей спо­собностью к труду) своей рабочей силы собственнику средств произ­водства. Пока процесс совершается в сфере обращения, созидание капитала еще не выявляется. Но вот купленная рабочая сила (способность к труду) вступает в процесс производства, начинает потреб­ляться. Ее потребление путем использования принадлежащих капита­листу средств производства означает создание трудом рабочего стои­мости, превышающей стоимость купленной рабочей силы. Это процесс собственно созидания, производства капитала. Капитал создает потребление купленной капиталистом рабочей силы, капитал живет, пока потребляется купленная рабочая сила.

К. Маркс выделяет две основные формы прибавочной стоимости — абсолютную и относительную. Абсолютная прибавочная стои­мость есть прибавочная стоимость, производимая за счет удлинения рабочего дня при неизменном необходимом рабочем времени, т. е. времени, которое требуется ежедневно для воспроизводства стоимости рабочей силы. Относительная стоимость «возникает вследствие сокра­щения необходимого рабочего времени и соответствующего изменения соотношения величин обеих составных частей рабочего дня»[12]. При производстве абсолютной прибавочной стоимости способ производства остается неизменным. Для производства относительной прибавочной стоимости «необходим переворот в технических и общественных усло­виях процесса труда, а следовательно, и в самом способе производ­ства, чтобы повысилась производительная сила труда, чтобы вследствие повышения производительной силы труда понизилась стоимость рабочей силы и таким образом сократилась часть рабочего дня, необ­ходимая для воспроизводства этой стоимости»[13].

Производство абсолютной прибавочной стоимости наталкивается на природный предел длины рабочего дня—24 часа в сутки. Да и этот предел регулярно достигать невозможно. Конечно, сохраняется возможности применения все большего числа рабочих при неизме­няющемся способе производства, но при этом норма прибавочной стоимости (или отношение m/u=прибавочный труд/необходимый труд, где m-прибавоч­ная стоимость, а u-переменный капитал) остается неизменной, т. е. остается неизменной степень эксплуатации рабочей силы капиталом.

Капитал при производстве абсолютной прибавочной стоимости развивается   э к с т е н с и в н о, изменяется количественно. Предел рабочего дня —предел  к о л и ч е с т в е н н о г о  изменения капитала. Увеличение массы прибавочной стоимости за счет увеличения числа рабочих при неизменной норме прибавочной стоимости тоже имеет в конечном счете количественный предел. Но развитие капитализма прежде всего наталкивается на количественный предел в виде преде­ла длины рабочего дня, ибо природа капитала, как указывает К. Маркс, с необходимостью направляет его прежде всего по пути увеличения степени эксплуатации рабочей силы.

Капиталисты в своем стремлении к увеличению рабочего дня на­талкиваются и на возрастающее сопротивление рабочих. Как результат борьбы капиталистов и рабочих устанавливается законодательное ограничение рабочего дня. К. Маркс показывает это на огромном фактическом материале. Конечно, капиталисты находят множество уловок, чтобы обойти фабричное законодательство. И всё же длина рабочего дня ограничивается. Основным путем усиления степени экс­плуатации рабочей силы оказывается в этих условиях повышение про­изводительной силы труда. Капитализм при господстве производства относительной прибавочной стоимости развивается преимущественно  и н т е н с и в н о. Тут и обнаруживается уже не количественный предел определенной формы существования, движения капитала, а качест­венный, точнее,     м е р н ы й  предел движения капитала вообще. Дей­ствительно, по мере развития производительной силы труда, по мере развития производительных сил сокращается применение переменно­го капитала относительно постоянного капитала. Между тем именно переменный капитал есть живой капитал, именно потребление рабо­чей силы создает капитал. «Накопление капитала, которое первона­чально представлялось лишь как его количественное расширение, осу­ществляется, как мы видели, в непрерывном качественном изменении его строения, в постоянном увеличении его постоянной составной части за счет переменной»[14]. Говоря языком математики, постоянный капитал стремится к бесконечности, а переменный — к нулю.

Абсолютное устранение переменного капитала, сведение его к нулю, а следовательно, и абсолютный предел существования капита­лизма могут быть достигнуты при абсолютной автоматизации, при полном исключении живого труда из процесса производства. Но это вряд ли будет достигнуто, по крайней мере в обозримом будущем. Надежды на автоматический крах капитализма по сути своей бесперспективны и не имеют ничего общего с марксизмом. Однако, как до­казал К. Маркс, «по мере накопления капитала положение рабочего должно ухудшаться, какова бы ни была, высока или низка, его опла­та»[15], образуются субъективные и объективные условия для победо­носной борьбы рабочего класса.

Мерный предел существования капитала обнаруживается при производстве относительной прибавочной стоимости также в том, что необходимой формой «жизнедеятельности» капитала оказывается раз­витие производительных сил. Характер же производительных сил пре­вращается при этом в свою противоположность: с утверждением машинного производства становится технической необходимостью обще­ственный характер труда. Частнособственнические капиталистические производственные отношения вступают в непреодолимое в условиях капитализма, зрелое противоречие с уровнем и характером развития производительных сил. Мерный предел в отличие от количественного предела — это предел самого существования капитализма как та­кового.

Сравнение системы логики «Капитала» и логики Гегеля представлено в данной статье в самом общем виде. Однако уже и такое сравнение позволяет сделать некоторые выводы.

«Рациональных зерен» в логике Гегеля значительно больше, чем это обычно представляют. Вместе с тем логика «Капитала» принци­пиально отлична от логики Гегеля. Материализм и логика в «Капита­ле» внутренне едины. Именно материалистическая позиция дает воз­можность для последовательного развития диалектической логики, в то время как идеализм по своей сути внутренне един с метафизикой. Причем материалистический характер логики К. Маркса и идеалисти­ческий характер логики Гегеля внутренне связаны также и с различ­ным строением систем их логики.

«Капитал» К. Маркса представляет непревзойденный образец де­тального и систематического сознательного использования диалектико-материалистического метода в процессе исследования целой конкретной науки (политэкономии капитализма). Изучение логики «Капитала» и творческое ее применение в различных науках открывают огромные перспективы.


[1] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с.21.

[2] Там же, с. 22.

[3] Там же, с. 21-22

[4] Там же, т.13, с. 494

[5] Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 29, с. 162.

[6] Систематическое и подробное сравнение системы логики Гегеля и системы ло­гики «Капитала» см.: Вазюлин В. А. Логика «Капитала» К. Маркса. М., 1968.

[7] М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 23, с. 43.

[8] В обыденном сознании прилагательное от существительного «поверхность» час­то имеет предосудительное значение и вызывает отрицательные эмоции. Мы употреб­ляем здесь слово «поверхность» в категориальном смысле, для обозначения того необ­ходимого уровня познания, от которого начинается движение познания вглубь.

[9] Маркс К., Энгельс Ф. Соч.. т. 25, ч. I, с. 29.

[10] Там же.

[11] Там же, т. I, с. 236

[12] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 325.

[13] Там же.

[14] Там же, с. 643.

[15] Там же, с. 660.