Глава VIII. РАССУДОЧНОЕ И РАЗУМНОЕ МЫШЛЕНИЕ В РАЗВИТИИ ПОЗНАНИЯ

 

Понятия рассудок и разум[1] выражают не два со­вершенно различных мышления, а две стороны развития единого познания. В дальнейшем речь будет идти главным образом о рас­судке и разуме как сторонах научного познания, а проблема рас­судка и разума применительно к обыденному сознанию и мыш­лению животных будет затронута в связи с характеристикой рас­судочного и разумного мышления как сторон научного познания. От рассмотрения нравственного и художественного мышления мы отвлекаемся.

Предварительно кратко определим, что имеется в виду под понятиями рассудок и разум как сторонами научного познания. В рамках рассудка, или рассудочной способности, понятия пред­стают в качестве готовых, устойчивых, неизменяющихся, в пре­делах же разума понятия выступают в их развитии.

Уже здесь необходимо заметить: рассудочное и разумное мыш­ление не есть совершенно то же самое, что метафизический (в смысле антидиалектический) и диалектический методы. В пер­вом случае имеют дело с мышлением, а во втором — с разными способами мышления о мышлении. Отношение рассудочного и разумного мышления нельзя сводить к отношению формальной и диалектической логик, так как последнее отношение, есть отноше­ние наук о мышлении.

Однако вместе с тем проблема рассудочного и разумного мыш­ления теснейшим образом связана с проблемой методов мышле­ния и наук о мышлении.

Предварительный характер сказанного выше означает, что оно подлежит в дальнейшем изложении раскрытию и уточнению.

Рассудочное и разумное мышление должны быть рассмотрены в их взаимной связи и в связи с общим ходом дознания, так как они представляют собой стороны познания.

§ 1. Рассудочное мышление

Диалектический   путь   познания   истины, — писал В. И. Ленин,—«от живого созерцания 4 абстрактному мышлению и от него к практике» [4, 29, 152-153]. К. Маркс, критически переосмысливая логику Гегеля и выявляя ее рациональное со­держание, выделял движение познания от хаотического пред­ставления о целом, от чувственного конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному.

Если соотнести обе эти мысли, то можно убедиться в том, что путь познания к истине от живого созерцания к абстрактному мышлению есть путь познания от хаотического представления о целом, от чувственного конкретного к абстрактному, а путь поз­нания от абстрактного мышления к практике — это путь, кото­рый совершается способом движения познания от абстрактного к конкретному. Нам представляется, что на первом пути практика предстает как непосредственно данная, на втором пути осознается не только непосредственность, но и всеобщность практики.

Рассудочное мышление непосредственно доминирует на пути познания от хаотического представления о целом, от чувственного .конкретного к абстрактному, от живого созерцания к абстракт­ному мышлению. Напротив, разумное мышление господствует на :пути движения познания от абстрактного к конкретному, от абстрактного мышления к практике.

В реальном человеческом познании как тот, так и другой путь в общем и целом существуют в единстве друг с другом, хотя это единство не всегда осознается и может нарушаться. В реальном человеческом познании рассудочное и разумное мышление не су­ществуют в полном отрыве друг от друга. Тем не менее для пер­вого из названных путей познания характерно именно рассудоч­ное мышление, а для второго — разумное.

Поскольку рассудочное мышление господствует на пути позна­ния от хаотического представления о целом, от чувственного конкретного к абстрактному, поскольку вообще рассудочное мыш­ление относительно самостоятельно, постольку оно может быть рассмотрено само по себе.

Однако так как в реальном человеческом познании в общем и целом рассудочное и разумное мышление никогда полностью не могут быть оторваны друг от друга, то и рассмотрение рассудоч­ного мышления самого по себе необходимо происходит через отвлечение от разумного мышления, то есть через отрицательную связь с последним.

Рассудочное мышление, взятое само по себе, есть результат движения познания от хаотического представления о целом, от чувственного конкретного к абстрактному, от живого созерцания к абстрактному мышлению. Вместе с тем рассудочное мышление представляет собой не только результат, но и одну из противоположных сторон этого пути познания. Другой противоположной стороной, если иметь, в виду рассматриваемый путь познания, служит чувственное конкретное, хаотическое представление о це­лом, живое созерцание.

Чем дальше познание продвигается по названному пути, тем в большей мере развивается различие между абстрактным и чув­ственно конкретным, между рассудком и чувствами. И наоборот» чем ближе к началу этого пути, тем менее развито различие между рассудком и чувствами.

Рассудочное мышление имеется уже у животных. Ф. Энгельс писал: «Нам общи с животными все виды рассудочной деятель­ности: индукция, дедукция, следовательно, также абстрагирова­ние.... анализ незнакомых предметов (уже разбивание ореха есть начало анализа), синтез (в случае хитрых проделок у животных) и, в качестве соединения обоих, эксперимент (в случае новых препятствий и при затруднительных положениях). По типу все эти методы — стало быть, все признаваемые обычной логикой средства научного исследования — совершенно одинаковы у че­ловека и у высших животных. Только по степени (по развитию соответствующего метода) они различны. Основные черты метода одинаковы у человека и у животных и приводят к одинаковым результатам, поскольку оба оперируют или довольствуются толь­ко этими элементарными методами» [1, 20, 537].

Наличие мышления у животных доказано целым рядом иссле­дований. Особенно интересны результаты исследования мышления антропоидов. Так, шимпанзе способны выделять признаки ситуа­ции, существенные для достижения успеха деятельности, и от­влекаться от признаков, несущественных для успеха их деятель­ности.

Весьма примечателен эксперимент Б. Ренша [см.: 385]. Шим­панзе Джулия пытается открыть ящик, закрытый деревянными шурупами. В ее распоряжении имеется Т-образный железный предмет, заостренный спереди подобно лезвию с достаточно узким и ровным краем. После ряда проб и ошибок Джулия открывает ящик, используя имеющийся у нее предмет в качестве отвертки. Затем ей на выбор предъявляются самые различные предметы, среди которых находятся две отвертки, различающиеся между собой внешне: одна обычная крупная с длинной ручкой, другая — совсем маленькая, изготовленная из красноватого непрозрачного материала. Джулия безошибочно выбирает именно отвертки.

Ренш приводит примеры использования антропоидами раз­личных предметов подобно стамеске, они поддевают крышку за­колоченного ящика и после больших или меньших усилий откры­вают его. В дело пускаются палки, зонты и даже теннисные ра­кетки.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что животные обладают способностью к абстрагированию, к образованию чего-то весьма похожего на понятия.

Но деятельность животных, в том числе и антропоидов,— дея­тельность по поддержанию биологического существования. И при­знаки, выделяемые антропоидом в приведенных примерах, как существенные для ситуации, в которой он действует, необходимы для удовлетворения биологических потребностей и отражаются в чувственно-образной форме.

Аналогичная ситуация, видимо, наблюдалась и в процессе воз­никновения человечества. «Известные советский исследователь В. В. Бунак (1951; 1966; 1973) приводит многочисленные аргу­менты в пользу того, что самые первые понятия представляли собой не строго дизъюнктивные образования, а наглядно-образ­ные репрезентации вещей и событий, в особенности эйдетические репрезентации их изменений в ходе выполнения тех или иных действий. Он рассматривает эйдетическую память как историче­ски исходную форму памяти человека» [138, 106].

У животных рассудочное мышление происходит в наглядно-образной форме.

По мере становления человеческой речи звуковые комплексы разделяются на возможно более мелкие единицы (фонемы), и из этих единиц образуются все новые комбинации звуков. «С этим связан и другой исключительно важный процесс: отделение устной речи от системы аффективно-эмоциональной оценки успешности практических действий. Происходит замена непосредственной, прямой сигнализации о внутренних состояниях опосредствован­ным символическим наименованием. Это процесс подстановки символических знаковых форм вместо прямой сигнализации о внутренних состояниях — восприятии, представлениях, понятиях» оценках или схемах действий» [там же, 109].

С образованием речи образуется и мышление в символах и при помощи символов. Рассудочное мышление с образованием речи приобретает две основные формы. Наглядно-образные репре­зентации вещей и событий полностью не исчезают из состава че­ловеческого мышления, сохраняются в нем в снятом виде, рассу­дочное мышление у человека также может осуществляться в на­глядно-образной форме. Но вместе с тем рассудочное мышление с образованием речи приобретает и новую форму: оно отделяется от непосредственной связи с чувствами и осуществляется в сим­волах и при помощи символов.

Речь образуется как продукт социального общения, образова­ние речи внутренне связано с образованием рефлексирующего мышления. Язык, речь позволяют осуществить рефлексию над собой и окружающей природой.

Но мышление, поскольку оно становится рефлексивным, ста­новится разумным.

Продолжая приведенное выше рассуждение, Ф. Энгельс пи­шет: «Наоборот (по сравнению с рассудком.—В. В.), диалекти­ческое мышление — именно потому, что оно имеет своей предпосылкой исследование природы самих понятий,— возможно толь­ко для человека,, да и для последнего лишь на сравнительно вы­сокой ступени развития (буддисты и греки), и достигает своего» полного развития только значительно позже, в новейшей философии...» [1,20,537—538].

Разумное мышление в отличие от рассудочного предполагает исследование природы самих понятий.

Разумное мышление появляется тогда, когда образуется спо­собность рефлексивного мышления, когда возникает способность осмысливать мышление [см.: 105]. Способность разумного мыш­ления проходит длительный путь развития, пока становится воз­можным достижение научной уровня постижения мышления.

Рассудочное мышление с образованием речи, с одной стороны, развивается как рассудочное, обособляется от чувств, приобретает сложно расчлененную понятийную структуру, а с другой стороны, рассудочное мышление существует и действует как подчиненный момент способности разумного мышления, подчиненный момент рефлексивного мышления.

С этой точки зрения наука о рассудочном мышлении, посколь­ку она истинно постигает свой предмет, есть проявление способ­ности разумного мышления.

Рассудочное мышление как всякое мышление есть отображе­ние чего-то, что существует вне и независимо от мышления. В наиболее обособленной от связи с разумом форме рассудочное мышление совершается не в речевой форме. Таково рассудочное мышление животных, так мыслит и человек при первоначальном постижении новых объектов, когда и поскольку он не может облечь совершающееся познание нового в словесную форму, а оперирует подчас довольно неясными образами, чувственными данными.

Специфическим для людей является существование рассудоч­ного мышления в речевой форме. Но речевая форма есть форма рефлексивная. И поэтому рассудочное мышление в этой форме не осуществляется в «чистом» виде; оно оказывается единым с разумным мышлением.

Рассудочное мышление, выраженное в речи и через речь, есть рассудочное мышление в его внутреннем единстве с разумным мышлением.

Рассмотрим рассудочное мышление в его наиболее «чистом» виде.

В таком случае следует охарактеризовать рассудочное мыш­ление в процессе движения от чувственного конкретного, от хао­тического представления о целом к абстрактному.

В этом процессе мышление осуществляется как абстрактное, отвлекающее, выделяющее мышление. Мышление здесь главным

образом расчленяет, и состоит оно в отвлечении от каких-то из выделенных, отвлеченных сторон, моментов и т. п.

Рассудочное мышление есть абстрактное, абстрагирующее, то» есть отрицающее мышление. Главное в рассудочном мышлении — отрицание. Но рассудок представляет собой мышление; отрица­ние, которое в нем и им осуществляется, есть отрицание для вы­деления и сохранения существенного. Тем не менее в рассудоч­ном мышлении существенное выступает именно через отрицание несущественного: как результат отвлечения/абстрагирования, как абстракция. Позитивно на уровне мышления существенное, сущ­ность рассудком не отображаются.

Рассудочное мышление образует собой переход к мысленному отображению существенного, сущности, переход, совершающийся как отрицание чувственного уровня отображения.

Отрицание всегда есть отрицание чего-то, а позитивное, по­ложительное этого отрицания есть то, от чего происходит отри­цание. По своему позитивному содержанию отрицание определя­ется отрицаемым, непосредственно тождественно последнему. Крайности сходятся. То же верно и по отношению к абстрактному мышлению. Оно развивается и существует как отрицание чувст­венного отображения, а по своему позитивному содержанию ока­зывается с необходимостью непосредственно тождественным чув­ственному. Существенное, сущность позитивно постигаются рас­судочным мышлением в чувственной форме, мысленное отображе­ние выступает здесь как непосредственно тождественное с чув­ственным отображением.

В мысленной форме существенное, сущность отображаются рассудком через отрицание несущественного, а несущественным представляется какая-то часть, сторона и т. п. опять-таки чувст-венно данных сторон отображаемого предмета (ситуации и т. д.).

Итак, рассудочное мышление уже есть и выход за пределы чувств, отрицание чувственного, и нечто тождественное с чувства­ми, непосредственно определяемое чувствами. Существенное, сущ­ность в собственно мыслительной форме выступает негативно, через отрицание несущественного, а позитивно, в качестве суще­ственного, сущности представляется выделенная абстрагирующим мышлением часть, сторона и т. п. чувственно данных сторон отоб­ражаемого предмета.

Исходя из сказанного абстрактное мышление по своему пози­тивному содержанию есть чувственное мышление, а чувственное мышление по своему негативному определению есть абстрактное мышление. Рассудочное мышление остается по своему позитив­ному содержанию образным и вместе с тем представляет собой отрицание, расчленение образов, то есть негативный, отрицатель­ный выход за пределы образного мышления и, значит, предель­ный, крайний отказ от образности.

И все же на первом плане в рассудочном мышлении находится отвлечение, отрицание и того или иного чувственно данного и вообще отрицание чувственного. Отсюда и возникают обыденные представления о сухости и бессодержательности рассудочного мышления, о рассудочном человеке как о человеке, пренебрежи­тельно относящемся к чувствам, эмоциям.

Поскольку рассудочное мышление уже оказывается мышлением, постольку оно выходит за пределы чувств, отрицает, отвле­кается от тех или иных сторон, частей и т. п. чувственно данного, постольку рассудок проникает во внутреннее, в сущность отобра­жаемых предметов. Но поскольку в ходе и результате отвлечения остается, сохраняется какая-то другая сторона, часть и т. п. или какие-то другие стороны, части чувственного предмета, не преоб­разованные мышлением, поскольку мышление существует как еще не преобразовавшие позитивно на свой лад чувственные данные, а значит, в том отношении, в каком мышление еще не отчленилось от чувств, постольку внутреннее, сущность выступает в их непо­средственной тождественности со своими противоположностями:

внутреннее как непосредственно тождественное с внешним, сущ­ность как непосредственно тождественная с несущественным. Внутреннее и внешнее, сущность и несущественное уже различа­ются, но различаются главным образом негативно, по своему же позитивному содержанию они еще не сливаются друг с другом в сознании мыслящих людей.

То же происходит с необходимостью и случайностью. Рассу­дочное мышление уже отличает необходимость от случайности, но отличает негативно, то есть в том плане, что необходимость существует как отрицание случайности, позитивно же необходи­мость и случайность еще представляются нерасчлененными.

Остановимся на том, как отображается в рассудочном мыш­лении общее, особенное, единичное. Рассудочное мышление есть мышление абстрактное и, следовательно, также аналитическое мышление. Рассудочное мышление расчленяет чувственно-кон­кретное. Рассудочное мышление отображает предметы по отдель­ности, отделяет мысленно предметы друг от друга, отделяет мыс­ленно друг от друга стороны, части и т. п. предметов. Причем в движении от чувственно-конкретного к абстрактному — если иметь в виду именно это движение — имеет место и «единство» вычленяемых сторон, предметов, оно имеется, на уровне чувствен­ного отображения, живого созерцания.

Аналитическое мышление изолирует, отделяет предметы друг от друга, стороны друг от друга и т. д. Предметы, стороны и т. п. в рассудочном мышлении отображаются в качестве отдельных. Вместе с тем по своему позитивному содержанию аналитическое мышление разделяет, отделяет, чтобы мыслить, обобщать. Но мышление здесь еще главным образом отрицающая деятельность. Если предметы изолируются, отделяются друг от друга, то они предстают в качестве отдельных, единичных. Общим в таком слу­чае может быть то, что есть одинакового в отдельных, единичных, обособленных предметах. И тут опять имеет место противоречивая природа рассудочного мышления. С одной стороны, выделение одинаковости предметов есть выделение общего, но, с другой сто­роны, это общее изолированных предметов, а значит, такое общее, которое предстает для сознания мыслящего человека как сущест­вующее в самих реальных предметах в непосредственном тожде­стве с отдельным.

Следовательно, в рассудочном мышлении общее, с одной сто­роны, отображается как непосредственно тождественное единич­ному, неотделимое от единичного, от отдельного, а с другой — как простое отрицание единичного, отдельного, а значит, общее предстает как изолированное от отдельного. И тут крайности сходятся, ибо общее, существующее изолированно от отдельного,

единичного, тем самым оказывается существующим как отдель­ное, непосредственно вместе с тем как о/дельное, единичное. Эти две противоположные стороны рассудочного мышления были осознаны в средние века номиналистами и реалистами, правда, осознаны не диалектически. Номиналисты полагали, что общее реаль­но не существует, что общее есть только название, реалисты же считали общее реально существующим отдельно от единичного.

В рассудочном мышлении, действительно, имеются две проти­воположные тенденции, две крайности. С одной стороны, непо­средственное отождествление общего, особенного и единичного, их нерасчлененное отображение, а с другой стороны, тенденция преимущественно к изоляции общего от особенного, единичного,

отдельного.

Рассудочное, абстрактное, аналитическое мышление, поскольку оно абстрактно, аналитично, не отображает изменения, развития процессов, а фиксирует предметы (стороны и т. п.) как данные, неизменные, готовые, ибо расчленение предметов есть отвлечение ют связи расчленяемых сторон, частей, а тем самым отвлечение от изменения, от развития.

Рассудочное мышление необходимо, и оно с необходимостью выдвигается на первый план на определенной стадии развития любой науки, на определенной стадии развития всей совокупности наук в определенные исторические эпохи развития человечества.

Каждая наука, изучающая реально относительно самостоя­тельно существующий особый объект, в своем развитии проходит

путь от хаотического представления о своем объекте, от чувствен­ного конкретного к абстрактному. Путь этот в зависимости от разных объективных и субъективных условий может быть более или менее длительным (эта длительность может измеряться и го­дами, и десятилетиями, и веками). На этом пути в науке неиз­бежно выходит непосредственно на первый план рассудочное мышление.

В историческом развитии всей совокупности наук рассудочное мышление непосредственно выступило на авансцену тогда, когда на смену в общем и целом нерасчлененного познания пришла эпо­ха возникновения и развития отдельных наук, и прежде всего этот процесс совершался в естествознании. Познание окружаю­щего мира и познание человеком и человечеством самих себя идет в эту эпоху главным образом по пути выделения отдельных, ча­стных областей научного познания, подобно тому как сами вы­делявшиеся науки шли по пути преимущественно аналитического, абстрактного, рассудочного отображения своих объектов.

Следует сказать, хотя бы мимоходом, и о том, что широкой социальной основой рассудочного мышления людей служит в ко­нечном счете разделение труда. Там и тогда, где и когда преобла­дает тенденция разделения труда над тенденцией объединения труда, там для общественного сознания характерно рассудочное мышление. В истории человечества первой общественно-экономи­ческой формацией, с которой связано вполне развитое разделение труда, является капитализм. Поэтому для буржуазного общест­венного сознания характерно рассудочное, а не разумное мыш­ление.

Но отсюда отнюдь не следует, что рассудочное мышление по своей природе буржуазно. Рассудочное мышление уже потому не буржуазно по своей природе, что оно возникло и существовало задолго до возникновения буржуазного общественного сознания и останется существовать после исчезновения последнего.

Рассудочное мышление не тождественно метафизическому ме­тоду мышления.

Метафизический метод мышления представляет собой опреде­ленный способ осознания рассудочного мышления. Метафизический метод — конечно, не с точки зрения метафизика — противо­речив, но это иное противоречие, нежели то, о котором говорилось выше при рассмотрении рассудочного мышления. С одной сторо­ны, как метод мышления, как метод осознания мышления, метод мышления о мышлении метафизический метод есть результат дей­ствия разума, есть разумное мышление. При этом мы имеем в виду то обстоятельство, что разумное мышление в отличие от рас­судочного необходимо предполагает осознание самой природы мышления. С другой стороны, специфика метафизического метода мышления заключается в абсолютизации рассудочного мышления. Более того, те или иные отдельные абсолютизации, возникающие в рассудочном мышлении в процессе движения от чувственного конкретного, от хаотического представления об объекте к абст­рактному, еще не есть метафизический метод. Метафизический метод есть метод осмысления, утверждения в общем виде рассу­дочного мышления как единственного, единственно возможного мышления.

Так, например, если ученый, исследуя какой-то предмет, от­влекается от его развития, имея в виду рассмотреть затем по­следнее, то тем самым он еще не становится метафизиком. Не является он метафизиком и тогда, когда он в тех или иных отдельных случаях неосознанно воспринимает в действительности развивающиеся стороны, предметы и т. п. в качестве неизменных. Метафизиком он оказывается, если вообще, принципиально и осознанно, отрицает развитие, взаимодействие, связи (внешние и особенно внутренние), если он отрицает всеобщую связь.

Метафизика (в значении антидиалектики) является особой философией, или, говоря словами Ф. Энгельса, своеобразным общим мировоззрением, «центром которого является представле­ние об абсолютной неизменяемости природы» (1, 20, 348].

Метафизический метод есть метод философский. С точки зрения соотношения рассудка и разума метафизический метод, буду­чи философским, сознательно применяемым методом мышления, оказывается реализацией разумной способности людей, в то же время в метафизическом методе осознается посредством исполь­зования разумной способности именно и только рассудочное мыш­ление и притом — что и определяет специфику рассматриваемого метода — как в принципе вообще единственно возможного мыш­ления. Следовательно, разум, по сути дела, используется для отрицания самого себя и утверждения только своей противопо­ложности.

Рассудочное мышление не тождественно и формальной логике как науке. Формальная логика как наука имеет своим предметом рассудочное мышление. Притом формальная логика может изу­чать и рассудочное мышление в чистом виде и переходить к изу­чению рассудочного мышления в его непосредственной связи с разумным мышлением. В самом деле, рассудочное мышление людей проявляется в языке, в речи. Речь, язык с необходимостью предполагают рефлексирующее, разумное мышление. Изучение проявления рассудочного мышления в языке и представляет собой вместе с тем изучение рассудочного мышления в его непосредст­венной связи с разумным мышлением, изучение, не ставящее своей специальной целью исследование разума и различия рас­судка и разума.

Любая наука, в том числе и формальная логика, есть резуль­тат реализации довольно развитой разумной способности людей. В отличие от метафизического метода формальная логика не включает в себя отрицания разума, отрицания всеобщей связи, развития и т. д. Возможности и перспективы формальной логики в исследовании рассудочного мышления вообще, проявления рас­судочного мышления в языке и особенно рассудочного мышления в научном познании велики и заманчивы.

Формальная логика как наука не содержит в себе того проти­воречия, о котором мы писали выше, рассматривая метафизиче­ский метод. Она есть результат и процесс реализации разумной способности людей, применяемой к изучению, осознанию рассу­дочного мышления, но формальная логика как наука не включает в себя в отличие от метафизического метода принципиального, всеобщего, осознанного отрицания разумного мышления. В отли­чие от метафизики формальная логика как наука не отрицает на­личия в самой отображаемой действительности всеобщей связи.

Рассудочная способность есть низшая по сравнению с разум­ной. В этом положении нет ничего уничижительного для фор­мальной логики, нет отнесения ее к разряду низших наук, подобно тому как, например, для биологии отнюдь не унизительно, что она имеет своим объектом менее развитую форму движения материи, нежели социальная форма.

Поскольку рассудочная способность — низшая по сравнению-с разумной, постольку понимание разумного мышления — в известном смысле ключ к пониманию рассудочного мышления.

Рассудочное мышление с историческим развитием разумного мышления претерпевает определенные изменения. И осознание рассудочного мышления на основе осознания разумного мышле­ния проливает новый свет на рассудок.

§ 2. Разумное мышление

Разумное мышление господствует на пути восхожде­ния от абстрактного к конкретному. Рассмотрим сначала разум­ное мышление в его развитом виде и в его относительной незави­симости и «очищенности» от рассудочного мышления, а затем специально охарактеризуем единство разумного и рассудочного мышления.

Для выделения разумного мышления в его развитом виде не­обходимо рассмотреть общий ход всемирно-исторического позна­ния природы, общества, мышления.

Развитие познания происходит в конечном счете под опре­деляющим воздействием материальной человеческой практики. Вместе с тем оно имеет и свою относительно самостоятельную внутреннюю логику. Проблема рассудочного и разумного мыш­ления как ступеней познания прежде всего и ближайшим обра­зом соотносится с проблемой внутренней логики познания. Отно­сительно самостоятельная внутренняя логика познания наиболее развита в научном познании (по сравнению с донаучным и обы­денным познанием).

Общий ход всемирно-исторического развития научного позна­ния природы, общества, мышления со стороны относительно самостоятельной внутренней логики познания представляет собой движение от чувственного конкретного, от живого, непосредствен­ного созерцания, от хаотического представления об окружающем мире и людей о самих себе к абстрактному, к анализу, к изучению отдельных сторон, «частей» природы, общества, мышления и от абстрактного к конкретному, от анализа к синтезу. С самого на­чала этот ход существует вместе со своей противоположностью. При движении от живого созерцания к абстрактному мышлению, к анализу создаются сначала догадки, позднее гипотезы о сущно­сти, о внутреннем, предвосхищающие представления синтетическо­го типа о природе, обществе, мышлении.

Напротив, по мере продвижения от абстрактного к конкретно­му, от анализа, к синтезу степень абстрактности растет, анализ углубляется. Тем не менее определяет общий характер развития  познания сначала движение от живого созерцания и т. д. к абстрактному, а затем движение от абстрактного к конкретному.

Ныне в развитии познания человечества в общем и целом на­чинает господствовать или отчасти уже господствует путь дви­жения от абстрактного к конкретному.

Следовательно, общий ход познания человечества представ­ляет собой как бы виток двойной спирали: движение совершается сразу в противоположных направлениях, с доминированием на каждой стадии одного из направлений движения и со сменой доминантного направления на противоположное с переходом от одной стадии к другой.

Этот же ход познания в снятом виде имеет место и в процессе развития отдельных отраслей научного познания, и в процессе развития познания индивидов, приобщающихся к науке.

Движение познания от чувственного конкретного к абстракт­ному включает в себя переход от чувственно-конкретного мыш­ления к абстрактному мышлению, а движение познания от. абст­рактного к конкретному содержит переход от абстрактного мыш­ления к конкретному мышлению, но уже не к конкретно-чувствен­ному мышлению. На каждом из этих путей познания в качестве подчиненного имеется противоположное движение познания.

Движение познания идет по спирали. Выделяя мышление, сле­дует сказать, что оно совершается от чувственно-конкретного мышления к абстрактному, или, иначе говоря, к рассудочному мышлению, а затем происходит как бы возвращение к чувствен­но-конкретному мышлению, однако уже на новой основе, на осно­ве «снятия» предшествующего развития мышления в более развитом конкретном, или, иначе говоря, в разумном мышлении.

Разумное мышление можно кратко определить как, во-первых, мышление, направленное на отображение внутреннего единства многообразного в объектах, и мышление, совершающееся во внутреннем единстве многообразных определений; во-вторых, отобра­жение внутреннего единства многообразного в объектах невоз­можно без осознания самого мышления, без мышления о мыш­лении.

Но само это краткое определение (как и краткие определения всяких предметов познания) есть рассудочное определение. Разум можно рассматривать с позиции чувств, и тогда характеристики разумного мышления требуют наглядности, образности. Однако разум можно рассматривать с позиций рассудка, и тогда требу­ется, чтобы в характеристике разумного мышления каждое опре­деление в отдельности от других определений было исчерпывающе понятно. И первое и второе рассмотрение разума не адекватно» разумному мышлению.

Разумное рассмотрение разумного мышления с точки зрения чувств вызывает претензию, заключающуюся в том, что оно не есть наглядное, образное, а с точки зрения, рассудка возникает возражение такого рода, что оно слишком сложно, трудно, не-понятно.

Следует предупредить, что если рассудочное изложение про­сто, доступно, доходчиво, так как каждое определение порознь представляется вполне понятным, то разумное изложение все время ставит ловушки неискушенному читателю: каждое опреде­ление по отдельности не может быть понято, и эта неясность каждого отдельного определения при внимательном чтении дает себя знать. Разумное изложение в отличие от рассудочного требует для своего понимания значительно больших умственных уси­лий. Это трудности, коренящиеся не в изложении, а в излагаемом предмете, то есть в разумном мышлении.

Разумное мышление, конкретное мышление доминирует, как уже было сказано, в восхождении от абстрактного к конкретному.

Разумное мышление в познании является отрицанием[2] рассу­дочного мышления и отрицанием отрицания чувственного кон­кретного отображения. Ближайшим образом разумное мышление отличается от рассудочного, абстрактного мышления и вместе с тем едино с ним. Если рассудочное, абстрактное мышление на­правлено на отвлечение, абстрагирование, то разумное, конкрет­ное мышление — на соединение, связывание выделенного. Разум­ное мышление невозможно до и без рассудочного мышления, ибо оно связывает, соединяет выделенное, абстрагированное, а выде­ленное, отвлеченное есть результат рассудочного мышления. Разумное мышление включает в себя рассудочное мышление как «снятый», преобразованный в соответствии с разумом, но все же относительно самостоятельный момент. Разумное мышление вклю­чает в себя свою противоположность — рассудочное мышление.

На той стадии познания, на которой господствует рассудоч­ное мышление, синтез имеет место, но главным образом не в каче­стве мысленного, а в качестве чувственного синтеза. На той же стадии познания, на которой господствует разумное мышление, осуществляется синтез выделенных рассудочным мышлением сто­рон и т. п., то есть главным образом мысленный синтез, а не чувственный.

Разум отрицает отвлечение, абстрагирование, осуществленное в рассудочном мышлении, однако отрицает так, что отрицаемое понимание преобразуется, изменяется и в измененном виде сохра­няется. Результат абстрактного, рассудочного мышления — абстракции, отвлечения. До снятия их в разумном мышлении абстракции, отвлечения с точки зрения мышления предстают как только абстракции, как только отвлечения. Не абстрактным, не отвлеченным является лишь чувственноданное. Лишь чувственно-данное тут конкретно. Мышление, мыслительное тут только абстрактны. В разумном мышлении устраняется этот характер абстракций, отвлечений; обнаруживается теперь уже на уровне мышления, что разъединение есть соединение, а то, от чего про­исходит отвлечение, едино с отвлечением.

До снятия рассудочного мышления в разумном мышлении первое выступает только в отношении к чувственноданному, к чув­ственно-конкретному. В рамках рассудочного мышления мысли предстают как отвлечения от чувств, как отрицание чувств.

Для лишь рассудочно мыслящего человека, остающегося в пределах рассудка, мысли — простые отрицания чувств. В таком случае, во-первых, мысли выступают как простые отрицания и, следовательно, как существующие просто наряду, рядом с чув­ствами. Мысли оказываются просто не-чувствами. Мысли в каче­стве простых отрицаний чувств пустые. Во-вторых, мысли высту­пают как простые отрицания чувств. Простое отрицание мыслями чувств есть отвлечение от движения от чувств к мыслям. Простое отрицание мыслями чувств означает, что абсолютного разрыва между чувствами и мыслями при этом не происходит. Движение от чувств к мыслям фиксируется, но фиксируется отрицание свя­зи: мысли образуются не сами по себе, а именно через отрицание и притом отрицание именно чувств. Связь мыслей и чувств пони­мается как отрицательная связь: чем более абстрактны мысли, тем больше происходит отвлечение от чувственных данных, тем беднее содержание мыслей. Следовательно, мысли для рассудочно мыслящего человека в качестве мыслей пусты, их позитивное со­держание образуют чувства. Работа мысли .отрицательная, она заключается в устранении, отвлечении от «части» чувственных данных и сохранении остальной «части» также чувственных данных.

С одной стороны, мысли представляются чем-то бедным по сравнению с чувствами, с другой стороны, «часть» чувственных данных, остающаяся всякий раз после отвлечения, понимается как непосредственно тождественная мыслям.

Таким образом, в рассудочном мышлении чувственные данные, чувственное конкретное просто отрицается. Но такое отрицание есть и допущение отрыва мыслей от чувств и сохранение отрица­тельной связи мыслей с чувствами. Такое отрицание означает и преобразование мыслей чувствами, образование мыслей, отлича­ющихся от чувства; и незавершенное, неполное преобразование, вследствие чего мысли не вполне отличаются от чувств, чувства (та «часть» чувственных данных, которая сохраняется после от­влечения) представляются  непосредственно  тождественными мыслям.

Разумное мышление «снимает» рассудочное мышление, то есть преобразует и вместе с тем сохраняет его в преобразованном виде.

Теперь уже внутри мышления обнаруживается рассудочное и разумное мышление. Рассудочные мысли перестают казаться единственным видом мыслей. Разумное мышление, или, говоря точнее в данном контексте, разумные мысли (поясним мы это уточнение позже) есть отрицание рассудочного мышления, рассу­дочных мыслей.

В первом отрицании на первый план выступает именно отри­цание, а если неизвестно второе отрицание, то оно осмысливается в качестве только отрицания. Второе отрицание как отрицание отрицания есть положительное. С позиций именно второго отри­цания первое отрицание понимается как не только отрицание, но как уже внутри себя заключающее в неразвитом виде второе отрицание.

Разумное мышление есть отрицание рассудочного мышления. Однако теперь уже отрицание с самого начала осознается как не только отрицание, но и как положительная связь, преемственность. Разумное мышление есть отрицание отрицания чувств и, следова­тельно, как бы возвращение к чувствам, то есть это и возвра­щение к чувствам, и возвращение не непосредственно к чув­ствам.

Чтобы образовались разумные мысли, необходимо образование мыслей как отвлечений от чувств, необходимо расчленение чув­ственных данных, отвлечение от тех или иных их «частей» и остав­ление других. Рассудочное мышление направлено на отделение мыслей от чувств, на разделение чувственных данных; разумное мышление — на соединение мыслей и чувств, но не на их непо­средственное отождествление, а на соединение разделенных мыс­лей и чувств. Разумное мышление направлено на соединение чувственных данных, но это не непосредственное тождество чув­ственных данных, а разделенное в мышлении единство (тем са­мым мысленное единство расчлененного) чувственных данных.

Рассудочно мыслящий человек, отображая объекты, расчле­няет их, выделяет различные предметы, различные стороны пред­метов. Рассудочное мышление направлено главным образом на отображение различий предметов, сторон и т. д. В действительно­сти различия не существуют без единства. Поэтому фиксирование различий при отвлечении от единства не может быть абсолютным отрывом различий от единства. Даже тогда, когда мышление освещает своим светом только различие, оно может это делать через отрицание связи с единством, а значит, через отрицатель­ную связь с единством. Следовательно, единство, связь не может не фиксироваться рассудочным мышлением, но фиксируется един­ство, связь отрицательно, через их отрицание. Но отрицательная связь есть такое разделение единого, при котором разделение означает устранение связи, а вместе с тем непосредственное тож­дество различаемых сторон, предметов и т. п.

Рассудочное мышление не может быть абсолютно абстракт­ным, абсолютно анализирующим. Оно и синтезирует. Но синтез определяется анализом и существует в двух противоположных и единых формах: поскольку разделение уже произошло, постольку синтез — это внешняя связь по сути различных сторон, предметов и т. п., поскольку же разделение еще не произошло, не заверши­лось, постольку синтез есть непосредственное тождество.

Разумное мышление в отличие от рассудочного занято отобра­жением не различий, а единства, но при этом единства расчле­ненных сторон, предметов и т. п. Синтез, совершаемый разумным мышлением, отличается от обеих названных форм рассудочного синтеза. Если в рассудочном мышлении синтез есть установление связи по сути обособленных сторон, предметов и т. п., то есть установление внешней связи, то в разумном мышлении синтез есть установление различий внутри единого, а значит, установление внутренних связей, внутреннего единства различного. Если в рас­судочном мышлении синтез есть также отображение непосредственного тождества, то в разумном мышлении синтез — отобра­жение опосредствованного тождества, тождества различного.

Вместе с тем разумное мышление невозможно без рассудоч­ного мышления. Установление внутренней связи необходимо пред­полагает установление внешней связи. Внутренняя связь, понятая только в отличие от внешней связи, понята рассудочно и сама предстает как внешняя, как непосредственно тождественная внеш­ней связи.

Разумное мышление как бы возвращается к чувствам, то есть это и возвращение к чувствам и удаление от них. Причем, если в рассудочном мышлении доминирует удаление от чувств (хотя рас­судочное мышление реально никогда не может абсолютно отор­ваться от чувств), то в разумном мышлении господствует возвра­щение к чувствам, к чувственным данным.

В известном смысле, правда, рассудочное мышление ближе к чувствам, а именно постольку, поскольку оно еще не отделилось от чувств, поскольку оно непосредственно тождественно чув­ствам.

Подчас предъявляют ко всякому изложению требование: что­бы мысли были поняты, (а не только для эмоционального воздей­ствия на читателя или слушателя), их следует иллюстрировать примерами, образами. Нужно заметить, что при этом мы имеем дело с требованием сугубо рассудочно мыслящего человека. Для него мышление выступает лишь в двух возможных формах, либо» как содержательное, а значит, образное, наглядное, вообще чув­ственно воспринимаемое, либо как сугубо абстрактное, а значит, пустое, бессодержательное, чисто умозрительное, схоластическое.

Если рассудочное мышление главным образом отделяет мысли

от чувств, то разумное мышление преимущественно соединяет, устанавливает единство мыслей и чувств. Но разумное мышление устанавливает единство мыслей и чувств на основе успехов рас­судочного мышления, а не путем игнорирования последнего. Разумное мышление как бы возвращается к чувствам, то есть не в смысле возрастания наглядности мышления. Следовательно, единство мыслей и чувств оказывается не их непосредственным тождеством и не простым отрицанием мыслями чувств, а разли­ченным единством мыслей и чувств.

Разумное мышление не просто, не непосредственно тождест­венно чувственным данным, разумное мышление не есть и просто отрицание чувственных данных в мышлении и мышлением. Ра­зумное мышление есть осмысленное, понятое внутреннее един­ство чувственных данных. Поэтому на уровне разумного мышления те или иные отдельные чувственные данные, те или иные примеры не дают разумного понимания и с этой точки зрения, в этом аспекте они ничего не доказывают, даже если привести очень много примеров.

Рассудочное мышление — абстрактное мышление, разумное мышление — конкретное. С точки зрения рассудочно мыслящего» человека конкретным могут быть лишь чувства, а абстрактным — мышление. С точки зрения разумно мыслящего человека наобо­рот: мышление (разумное) конкретно. Но в первом и втором слу­чаях термин «конкретное» употребляется в разных смыслах, и притом второе понимание отнюдь не отвергает полностью первое.

В первом случае конкретное — чувственно данное многообра­зие, во втором — единство многообразного, отображенное в мыш­лении. Различен и смысл термина «абстрактное». В первом слу­чае абстрактное — различенная сторона чувственно данного мно­гообразия, во втором — мысленная сторона мысленного единства многообразного. Рассудочное мышление как доминирующее в познании и рассудочное мышление в качестве подчиненного момента разумного мышления не совершенно тождественны, о чем речь. пойдет в дальнейшем.

Содержание абстрактного, рассудочного мышления позитивно существует в виде чувственноданного. Собственно абстрактное мышление в отличие от чувств оказывается лишь формой, лишь формальным мышлением. Рассудочное мышление в качестве именно мышления формально. Действительно, чем абстрактнее мышление, чем более оно отвлекается от чувственных данных, тем беднее его содержание, тем более оно формально.

Рассудочное мышление отображает различия предметов, сто­рон и т. п., внешнюю связь по сути различных предметов, сторон, непосредственное тождество. Общее фиксируется рассудочным мышлением либо в виде непосредственного тождества, либо в виде одинаковости по сути изолированных предметов, сторон.

Иначе обстоит дело с разумным мышлением.

Разумное мышление, опираясь на рассудочное мышление и снимая его, отображает единство различных сторон, предметов, их внутреннюю связь. Для разумного мышления общим оказы­вается внутреннее единство многообразных сторон, предметов, внутренне расчлененное, а не непосредственное тождество.

В разумном мышлении его содержание — мысленное отобра­жение внутреннего единства различных сторон, предметов — и представляет собой вместе с тем его форму. Форма разумного мышления не есть нечто образующееся как отвлечение от содер­жания, а есть само изменяющееся содержание. И это проявляется в том, что если рассудочное мышление чем оно рассудочнее, абст­рактнее, тем беднее содержанием, то разумное мышление чем оно разумнее, конкретнее, тем оно богаче содержанием. Чем кон­кретнее разумное мышление, тем больше оно приближается к чувствам. Но приближение разумного мышления к чувствам за­ключается не в том, что оно становится все более наглядным, не в том, что оно все более непосредственно воспринимается. Чем конкретнее мышление, тем менее оно наглядно, тем более оно становится опосредствованным. Приближение разумного мышле­ния к чувствам состоит в том, что оно все глубже вскрывает внут­реннее единство: сущность, закон, всеобщность, охватывая все в большей мере внутреннюю связь многообразия чувственных дан­ных. Разумное мышление преимущественно идет по пути не отвлечения «части» чувственных данных, не их разделения, а соедине­ния разделенного, все более глубокого и полного учета совокуп­ности чувственных данных, осмысления внутреннего единства, сущности и т. п., бесконечного тождества чувственных данных.

Итак, для рассудочного мышления характерно следующее. Чем рассудочнее, чем абстрактнее мысль, тем больше отступление, от­лет от действительности, тем больше отвлечение от действитель­ных связей. Но этот отлет, отступление и т. п. не есть только отлет, отступление, а и приближение к действительности; он не­обходим для того, чтобы затем отступление сменилось преимуще­ственно приближением к действительности. Для разумного мыш­ления, напротив, характерно то, что чем более конкретна мысль, тем более она приближается к действительности и к тому, как эта действительность первоначально отображается, то есть к чувст­венному отражению.

Вместе с тем характерное для разумного мышления приближе­ние к действительности тоже существует в единстве с противопо­ложным, хотя и подчиненным движением: отражение становится все более опосредствованным, все менее наглядным, все менее чувственным.

Основной, главный путь движения, развития разумного мыш­ления — путь движения к практике, к осознанию ее всеобщности.

Рассудочное мышление на той стадии познания, на которой оно господствует, не вполне тождественно рассудочному мышле­нию на той стадии, когда господствующим становится разумное мышление. В первом случае люди мыслят ближайшим образом и преимущественно рассудочно, и они не могут провести более или менее определенную границу действия, условий применимости рассудочной способности, допускаются неосознаваемые абсолю­тизации, выходы за пределы применяемости рассудочной способ­ности. Во втором случае создаются принципиально новые воз­можности определения пределов применимости рассудочной спо­собности.

Разумное мышление отображает внутреннее единство различ­ного, то есть предмет (стороны и т. п.) соотносится с самим собой как с другим, а значит, понимается рефлексивно. Разумное мыш­ление есть мышление рефлексивное. Оно необходимо предпола­гает выделение мыслящего из остальной природы и то или иное осознание себя как природного существа, отличного от остальной природы и единого с ней. Следовательно, разумное мышление не­обходимо предполагает то или иное осознание людьми самих себя и в том числе своей способности мышления.

С появлением языка мышление становится, несомненно, реф­лексивным. Выражая мысль в словах, люди уже тем самым ис­пользуют разумную способность. Другое дело, что эта способ­ность может быть развита в очень различной степени. Осуществ­ление и фиксирование рассудочного мышления в языке — выра­жение рассудочного мышления через призму его противополож­ности, через призму реализации разумной способности человека.

Рассудочное мышление не существует у людей в чистом виде. Что касается животных, то у них, у высших животных, у антропоидов, возможно, имеются зародыши разумной способности.

Разумное мышление достигает развитой, «зрелой» формы, во-первых, тогда, когда достигается разумное мышление о мышле­нии, во-вторых, тогда, когда в познании человечества становится господствующим восхождение от абстрактного к конкретному. Поскольку разумное мышление отображает внутреннюю связь, внутреннее единство, то оно отображает и изменение, движение, развитие, объективную диалектику.

Но разумное мышление невозможно без рассудочного мышле­ния в качестве своего момента, хотя последнее непосредственно, прямо не отображает именно диалектику объектов.

Отражение движения в мышлении происходит через остановку движения и снятие этой остановки, отображение связи в мышле­нии осуществляется через отвлечение от связи и снятие этого отвлечения. Остановка движения, отвлечение от связи в мышле­нии совершается в конечном счете для отображения движения, связи. Тем не менее, во-первых, упомянутые остановки и отвле­чение представляют собой относительно самостоятельный момент в отображении движения, связи, а во-вторых, границы остановки и отвлечения не могут быть вполне определены, уточнены до их снятия.

Разумное мышление — одна из противоположных сторон че­ловеческого мышления, другая сторона — рассудочное мышление. Вместе с тем, хотя рассудочное мышление может доминировать на определенной стадии познания, в конечном счете определяю­щим, главенствующим в человеческом познании является разум­ное мышление.

Отношение разумного и рассудочного мышления и отношение диалектического и метафизического методов мышления нельзя отождествлять. Рассудочное мышление существует до и помимо его философского осмысления, хотя, возникнув, философское осмысление может в той или иной степени модифицировать рас­судочное мышление. Рассудочное мышление может осмысливаться и с позиций метафизического и с позиций диалектического мето­да, подробнее об этом скажем несколько позже.

Разумное мышление необходимо включает в себя момент реф­лексии, направленность мышления не только на отображаемые предметы и т. п., но и направленность мышления на самое себя. Однако разумное мышление людей длительное время существует в истории и неразвитом виде, соответственно не развито и мыш­ление о разумном мышлении. Лишь в современном диалектиче­ском методе разумное мышление осмысливается адекватно, в развитом, зрелом виде.

Метафизический и диалектический методы — два основных философских метода — образуются на определенных стадиях общего хода познания человечества. В истории познания челове­чества первая крупная историческая, классическая форма философского метода представлена греческой философией. «...Грече­ская философия. Здесь диалектическое мышление выступает еще в первобытной простоте, не нарушаемой теми милыми препят­ствиями, которые сама себе создала метафизика XVII и XVIII вв.—Бэкон и Локк в Англии, Вольф в Германии — и кото­рыми она заградила себе путь от понимания отдельного к пони­манию целого, к постижению всеобщей связи вещей... Всеобщая связь явлений природы не доказывается в подробностях: она является для греков результатом непосредственного созерцания. В этом недостаток греческой философии, из-за которого она дол­жна была впоследствии уступить место другим воззрениям. Но в этом же заключается и ее превосходство над всеми ее поздней­шими метафизическими противниками. Если метафизика права по отношению к грекам в подробностях, то в целом греки правы по отношению к метафизике... в многообразных формах греческой философии уже имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрений» [1, 20, 369]. Рас­сматривая характер греческой философии, Ф. Энгельс писал: «Когда мы подвергаем мысленному рассмотрению природу или историю человечества или нашу собственную духовную деятель­ность, то перед нами сперва возникает картина бесконечного спле­тения связей и взаимодействий, в которой ничто не остается не­подвижным и неизменным, а все движется, изменяется, возникает и исчезает. Этот первоначальный, наивный, но по сути дела пра­вильный взгляд на мир был присущ древнегреческой философии. и впервые ясно выражен Гераклитом: все существует и в то же время не существует, так как все течет, все постоянно изменяется, все находится в постоянном процессе возникновения и исчезно­вения. Несмотря, однако, на то, что этот взгляд верно охватывает общий характер всей картины явлений, он все же недостаточен для объяснения тех частностей, из которых она складывается, а пока мы не знаем их, нам не ясна и общая картина» [1, 20, 20].

Греческая философия опиралась на в основном еще не расчле­нившуюся (хотя и начавшую расчленяться) совокупность наук и сама существовала пока преимущественно неотчлененно от наук. В познании преобладало непосредственное созерцание, чувствен­но-конкретное мышление. Вместе с тем общество развивалось настолько, что требовалось осознать во-всеобщем виде познание. Греческая философия фактически и оказалась попыткой осмыс­ления главным образом непосредственного созерцания, чувствен­но-конкретного мышления и того, что им отражается.

Характерным для такого осмысления является понимание все­общего в его непосредственной тождественности с особенным, отдельным. Например, материя представлялась в непосредствен­ной тождественности или с водой, или с воздухом, или с огнем и т. п. Отражаемое выступает как бесконечное сплетение связей и взаимодействий, в которых все изменяется и исчезает. Но част­ности, из которых складывается общая картина, не познаны. И поэтому, с одной стороны, улавливается общий характер картины, а с другой стороны, это есть хаотическое представление о целом. Одновременно образуются зародыши изучения и осмысле­ния различных сторон, частностей общей картины, тем самым возникают также начатки более развитого познания, более разви­тых мировоззрений.

В дальнейшем развитие наук, философии шло по пути диф­ференциации, познание двигалось от непосредственного созерца­ния, от чувственного конкретного к абстрактному. Мышление в процессе познания развивалось — если брать главную тенден­цию — от чувственно-конкретного мышления к абстрактному мышлению. С точки зрения того, что отражается в познании, дви­жение шло от хаотического представления о целом, о целостности к выделению отдельных сторон и их специальному изучению. «Чтобы познавать... частности, мы вынуждены вырывать их из их естественной или исторической связи и исследовать каждую в отдельности по ее свойствам, по ее особым причинам и следст­виям и т. д.» [1, 20, 20]. Если на предыдущей стадии точное исследование, познание, мышление только возникали, то теперь они стали преобладающими. На первый план в познании челове­чества выдвинулось рассудочное мышление. Вырывание частно­стей из их естественной или исторической связи и исследование каждой в отдельности по ее свойствам, по ее особым причинам и следствиям было рассудочным исследованием. Происходило от­влечение от связи, от движения, от изменения, от развития.

Однако не всякое отвлечение от связи, движения, развития есть метафизика. В метафизику рассудочное мышление было пре­вращено благодаря осмыслению его в качестве принципиально, вообще единственно возможного способа мышления, благодаря мировоззренческому истолкованию его в качестве принципиально единственного способа. «Но тот же способ изучения (Ф. Энгельс явно имеет в виду рассудочное мышление.— В. В.) оставил нам вместе с тем и привычку рассматривать вещи и процессы при­роды в их обособленности, вне их великой общей связи, и в силу этого — не в движении, а в неподвижном состоянии, не как су­щественно изменчивые, а как вечно неизменные, не живыми, а мертвыми. Перенесенный Бэконом и Локком из естествознания в философию, этот способ понимания создал специфическую огра­ниченность последних столетий — метафизический способ мыш­ления» [1, 20, 20—21].

Именно перенесение рассудочного способа мышления из есте­ствознания в философию, то есть философское истолкование рас­судочного мышления, и означало рождение метафизического спо­соба мышления.

Весьма любопытно, что философское истолкование представ­ляет собой использование разумной способности, но разумная способность используется для отрицания разума и утверждения рассудка (в качестве принципиально, вообще единственно воз­можного способа мышления). С позиций метафизического метода философский метод и рассудочное мышление необходимо представлялись как непосредственно тождественные, не отличающиеся друг от друга. С позиций метафизического метода необходимо представлялись также непосредственно тождественными, слива­лись в нечто неразличимое философский метод, философская интерпретация рассудочного мышления и конкретнонаучное изу­чение рассудочного мышления.

По мере развития научного познания начинают возникать предпосылки для перехода к господству в научном познании изу­чения связей, взаимодействия, движения, развития, для перехода к господству движения от абстрактного к конкретному. Нарастают и возможности осмысления познания, мышления с точки зрения этих возникающих и формирующихся предпосылок. «Первая брешь в этом окаменелом воззрении на природу была пробита не естествоиспытателем, а философом. В 1755 г. появилась «Всеоб­щая естественная история и теория неба» Канта» [1, 20, 350— 351]. Кант явился первым великим диалектиком Нового вре­мени, родоначальником классической идеалистической диалек­тики.

Только с позиции более развитого познания, мышления воз­можно выявить и ограниченность абстрактного мышления и, зна­чит, обнаружить его границы, его отрицание, а тем самым и опре­делить его, зафиксировать его специфику. Не случайно именно первый великий диалектик Нового времени выделил формальную логику в качестве особой логики.

Но диалектика классиков идеалистической философии (в том числе и Гегеля), во-первых, соответствует такому уровню разви­тия отдельных наук, когда для перехода к господству научного постижения связей, взаимодействий, движения, развития только возникали и формировались предпосылки; во-вторых, эта диалек­тика еще существует в единстве с идеализмом, а идеализм с не­обходимостью включает в себя понимание мышления как отор­ванного от материи, как изначального, то есть идеализм по при­роде своей метафизичен (мышление оказывается сугубо обособ­ленным образованием). Поэтому классики идеалистической диа­лектики могли выделить формальную логику в качестве особой логики, но не могли в достаточной степени различить формаль­ную логику и метафизический способ мышления.

Впервые в истории человечества в детальном научном иссле­довании движение познания, в котором господствует восхождение от абстрактного к конкретному, отражение внутренних связей, взаимодействия, развития, реализовал К. Маркс при изучении общества, экономики капитализма. В  процессе  рассмотре­ния капитализма с точки зрения потребностей его коренного преобразования возникла и сформировалась материалистическая диалектика.

С позиций материалистической диалектики принципиально по-новому осветилось и настоящее, и будущее, и прошлое познание человечества. Лишь материалистическая диалектика позволила последовательно выявить спиральный ход движения, развития познания человечества: от чувственно-конкретного, от непосредст­венного созерцания, от хаотического представления о целом к абстрактному мышлению и от абстрактного к конкретному и к практике, а также обнаружить, что это двойная спираль: на каждой стадии витка спирали имеет место противоположное дви­жение познания, правда, в качестве подчиненного,—что двойная спираль представляет собой единство противоположных движений познания и как ступеней, и как сторон движения познания.

Следовательно, в прошлом познании человечества было выяв­лено то, что прежде не освещалось светом осознания (связь раз­ных уровней познания, переход низшего в высшее, как возвра­щение от высшего к низшему и т. д.), устранены прежде господ­ствовавшие абсолютизации (применительно к теме главы это абсолютизация анализа, абстрактного, рассудочного мышления).

Рассудочное, абстрактное мышление, если оно рассматривает­ся под углом зрения материалистической диалектики, самостоя­тельно, и постольку может изучаться специально, но относительно самостоятельно, это одна из противоположных сторон специфиче­ски человеческого мышления, а потому в своей сути она может быть определена и постигнута через единство со своей противо­положной стороной — разумным мысленно-конкретным мышле­нием.

Рассудочное и разумное мышление — две относительно само­стоятельные противоположные стороны специфически человече­ского мышления, существующие в нем на протяжении всего его существования и развития. Но они также представляют собой ступени по отношению друг к другу: в истории познания челове­чества рассудочное, абстрактное мышление есть низшая ступень по сравнению с разумным мысленно-конкретным мышлением по­стольку, поскольку абстрактное, рассудочное мышление характер­но для движения познания от чувственно-конкретного к абстракт­ному, а мысленно-конкретное, разумное мышление господствует на следующей, более развитой ступени познания — восхождении от абстрактного к конкретному, хотя на каждой из упомянутых ступеней они существуют также одновременно в качестве сторон.

То же самое верно и по отношению к каждой новой области познания и к развитию познания индивида, происходящим в ту эпоху развития познания человечества, когда в общем и целом в общественном познании преобладает разумное мышление, дви­жение от абстрактного к мысленно-конкретному. Тут онтогенез познания в «снятом» виде воспроизводит его филогенез, снова появляется необходимость при познании нового предмета и при приобщении каждого нового индивида к познанию человечества сначала пройти стадию, на которой ближайшим образом господ­ствует рассудочное мышление.

Материалистическая диалектика возникла и формировалась тогда — если иметь в виду гносеологический аспект,— когда в научном познании (более точно, сначала в познании экономики капитализма, то есть в познании общественного процесса) стало доминировать постижение внутренних связей, взаимодействий, развития, то есть когда получило преобладание движения позна­ния от абстрактного к конкретному, ибо только тогда и становит­ся возможным адекватное осмысление мышления, отражающего развитие, внутренние связи (в их единстве и различии с внеш­ними) и т. д.

Но даже уже после того как материалистическая диалектика образовалась, в познании нового предмета и в приобщении каж­дого нового индивида к общественному познанию материалисти­ческая диалектика оказывается действительно и ближайшим обра­зом методом действительного познания тогда, когда в качестве реальной ближайшей познавательной цели становится отражение единства противоположностей, противоречий, внутренних связей, развития, то есть когда в реальном, действительном познании нового предмета главенствующее значение приобретает восхождение от абстрактного к конкретному.

«Ядром», или специфическим предметом, материалистической диалектики служит внутренняя связь, то есть связь как единство и «борьба» противоположностей, как единство противоречий. Раз­витое разумное мышление, то есть мышление, идущее от абстрактного к конкретному (как преобладающее и осуществляющееся в единстве с противоположным движением познания) и совершаю­щееся в единстве с научным пониманием самого себя, есть «ядро» диалектического мышления.

Отчетливое и развитое выделение и различение рассудочного и разумного мышления возможно лишь с позиций такого диалек­тического метода, который последовательно преодолевает мета­физику, то есть с позиций материалистической диалектики. Идеа­листическая диалектика не способна последовательно преодолеть метафизику, ибо она покоится на отрыве мышления, сознания от

материи, а следовательно, на метафизическом подходе к мышле­нию. Поэтому идеалистическая диалектика есть отрицание мета- физики, совершающееся на основе метафизики.

Различение рассудочного и разумного мышления важно. Оно способствует устранению сохраняющейся в умах людей абсолю­тизации рассудочного мышления. Кроме того, если отсутствует такое различение, то рассудочное мышление представляется мета­физикой, статус формальной логики как науки подвергается со­мнению. (Формальная логика в большей или меньшей степени отождествляется с метафизическим методом.) Если отсутствует такое выделение, то мышление об объектах кажется только ис­ключительно вечным, бесконечным приближением к объектам и фактически отрицается необходимость изучения познания, мыш­ления как противоречивого. Исчезает, по сути дела, как не заслу­живающая внимания диалектика другая (в конечном счете под­чиненная) сторона мышления — движение к объекту через отступ­ления от него. Хотя эта сторона играет в конечном счете подчи­ненную роль в мышлении людей, однако она есть одна из проти­воположных сторон мышления, а потому и другая в конечном счете главенствующая сторона мышления без ее учета выступает в существенно измененном виде.

Без выделения рассудочного и разумного мышления и их отно­шения нельзя вполне оценить значение для развития наук о мыш­лении, для развития материалистической диалектики гениального ленинского положения: «Движение познания к объекту всегда мо­жет идти лишь диалектически: отойти, чтобы вернее попасть — reculer pour mieur sauter (savoir?)» (4, 29, 252].

 

 

Цитируемая Литература

 

    1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч.

    4. Ленин В.И. Полн. Собр. Соч.

105. Диалектика рефлексивной деятельности и научное познание. Ростов н/Д., 1983.

138. Кликс Ф. Пробуждающееся мышление. М., 1983

385. Rensch (Hrsg) Handgebrauch und Verständigung bei Allen und Frümenschen. Bern, 1968

 

 


[1] Все люди способны мыслить и рассудочно, и разумно. Но осознают различие между рассудком и разумом не все. Имеется немало людей, которые осознают лишь рассудочную сторону мышления и не осознают разумную, а следователь­но, не осознают и различие между рассудком и разумом. Одна из наиболее глубоких причин этого — пленение человека порабощающим его разделением труда, или, применительно к нашему обществу, еще сохраняющимися остатками порабощающего разделения труда. Так, например, специалист по формальной ло­гике может быть (хотя и не обязательно должен быть) настолько пленен своей специальностью, что всякую логику склонен сводить к логике формальной, а ра­зум сводить к рассудку. И тогда различение рассудка и разума ему представ­ляется бессмысленным, безграмотным покушением на достоинство его специаль­ности, в лучшем случае заблуждением, исторически, в прошлом необходимым, ныне же обнаружившим свою неистинность. Не различать рассудочное и разумное мышление значит находиться в этом отношении в конечном счете под неосоз­наваемым игом порабощающего разделения труда.

[2] Отрицание понимается здесь диалектически, то есть как снимающее в себе отрицаемое, а не как простое, зряшное отрицание.