Вступительное слово на II ежегодной теоретической конференции Международной логико-исторической школы.

МГУ им. М.В. Ломоносова – Современная гуманитарная академия. 2003 г.

Мы должны представлять себе, что период, который мы сейчас переживаем, с точки зрения революции, – период заканчивающихся ранних социалистических революций и период подготовительный к поздним социалистическим революциям. Я думаю, что в настоящее время наиболее важной стратегической задачей, с точки зрения развития общества, или, по крайней мере, одной из важнейших стратегических задач является теоретическая подготовка к новому этапу исторического развития общества, к этапу поздних социалистических революций, позднего социализма. В настоящее время термин «ранний социализм» запущен в обиход, но он так и не разработан по сути дела. Его подхватили, но совершенно не разработали. Что касается термина «поздний социализм» то о нем представлений еще меньше. Но, на мой взгляд, сейчас уже можно с почти полной уверенностью назвать некоторые черты позднего социализма, поздних социалистических революций, и начать теоретическую подготовку к этому этапу.

Сейчас многие ощущают, что прежняя идеология исчерпала себя если не полностью, то во многих существенных чертах, в том числе и та идеология, на которую я опирался и буду опираться – марксизм.

Марксизм с каждой исторической эпохой, с каждым даже великим открытием в области естествознания, как писал Энгельс, должен менять историческую форму. В настоящее время, после Маркса, Энгельса и Ленина, не только произошли очень многие великие открытия в естествознании, но и существенным образом изменилось общество. Поэтому та историческая форма марксизма, которая существует до настоящего времени, хотя она и не усвоена, на мой взгляд, по крайней мере достаточно, должна быть развита, и только в процессе этого развития марксизма в связи с новыми явлениями и общественной, и естественной науки, с изменениями в обществе, можно будет создать теорию, которая станет мировоззрением движения к позднему социализму.

Ныне многие понимают, что левой идеологии по сути нет. Левая идеология существует либо в форме догматизма, либо в форме смешения некоторых элементов догматического марксизма с социал-демократическими представлениями и с представлениями либо буржуазными, либо добуржуазными. В народе понимают, что идей, которые могли бы объединить народ, в частности российский народ, нет. Искусственно создать такие идеи невозможно, это пытались сделать, но это невозможно. Настоящие идеи вытекают и должны соответствовать объективным условиям развития общества, не данного этапа, а истории развития человечества в целом. И тогда они будут восприняты народом и поняты народом, как свои собственные.

Сейчас, как я уже говорил, ни у одной левой партии нет идеологии, соответствующей нынешнему уровню развития общества. В том числе, и у самой массовой до сих пор партии – КПРФ. И выборы в Думу ярко показали, что на фоне более сознательного отношения к этим выборам, на фоне даже определенной концепции правящих сил, у КПРФ не было своей концепции. Полная рыхлость, полная неотчетливость понимания стратегических целей, если таковые есть. Полное отсутствие теоретических разработок. В этом отношении КПРФ резко отстает в технологии разработки теоретических целей и тактики от буржуазных идеологов.

Если вы наблюдали за дебатами на этих выборах, вы, наверное, видели, что самым ярким пропагандистом КПРФ был адвокат Юрий Иванов. Но ведь он в основном нападал, он не высказывал позитивных идей. Причем нападал с точки зрения устоявшейся формы марксизма. Что же касается Зюганова, – это вообще какой-то кисель, неизвестно из чего приготовленный. Лучше бы он, конечно, не выступал. Но он выступал чаще, чем кто-либо другой. И это поражение, между прочим, – пример того, что нет современной идеологии. У КПРФ, и главным образом у Г.А. Зюганова, есть некоторые черты марксизма, а также черты социал-демократизма, общинной идеологии, религиозной идеологии; чего там только нет. И что в результате произошло? Власть восприняла многое из этого, как бы оппозиционного, и обратила против коммунистов. И они в полной растерянности, руководство в полной растерянности. Это видно даже по их лицам. Отчего это произошло? Между прочим, оттого, что своей собственной идеологии, своей собственной позиции, принципиально отличной от позиции всех остальных, нет.

Одни говорят, что это поражение, другие – что неудача. Я думаю, что это не просто неудача. Неудача зависит больше от случая, а здесь зависимость не только от условий, в которых действует партия, но еще и от того, что эта партия не занималась ни теорией, ни обучением своих кадров стратегии и тактике, а положилась на стихию. Куда вывезет, туда вывезет.

Сравните разные электоральные кампании – они практически ничем не отличаются. То есть, КПРФ не извлекала уроков из прошлого. Сплошная стихия. Но эта стихия чревата тем, что в очередной раз был подвергнут сомнению авторитет коммунистов, их сила, их влияние, их идеология. Произошло значительное разочарование. С кем я ни говорил из людей, относящихся положительно к коммунистам, – все они глубоко разочарованы руководством КПРФ. Нельзя так мямлить, нельзя проводить непринципиальную политику. Коммунистическая партия должна быть постоянно принципиальной. Это единственная партия, которая может по своему положению это делать.

Другие партии открыто этого делать не могут.

В частности, Путин – посмотрите, какую двойную политику он ведет. С одной стороны, он либерал, он за дальнейшую приватизацию, он против деприватизации, а с другой стороны – государственник, патриот и т. п. Народу вкладывают одно представление, реально действуют совсем по-другому. Можно сказать, в ряде случаев, – противоположным образом.

Все это я говорю к тому, что теория сама по себе, конечно, не нужна. Если теория становится самоцелью, она не нужна. Теория нужна, в данном случае – это, конечно, не самая главная стратегическая цель, но, тем не менее, одна из стратегических целей, – для подготовки перехода к позднему социализму и дальнейшего движения по пути коммунизма.

Но при этом хотелось бы подчеркнуть то обстоятельство, что теория сама по себе развиваться не может. Если люди, занимающиеся теорией, полностью сосредоточиваются на теории, то они превращаются в секту. Так что одновременно с развитием теории необходима как минимум пропаганда (и тут тоже надо знать меру соответствия уровню развития теории, уровню тех, для кого она предназначена).

И эти конференции я для себя рассматриваю как зародыш кружка или школы, который может работать в этом направлении. На начальном этапе может быть больше неудач, чем удач, на это не нужно обращать особого внимания. Надо учиться в ходе этого развития и не закосневать в своих ошибках, в своих неверных представлениях.

Реакция на выступление С.И. Рудакова.

Мы уже обсуждали вопрос об историческом материализме. До тех пор, пока существует классовое общество, от исторического материализма никто не может отказаться. Но, в то же время, в обществе назревают предпосылки другого общества, бесклассового. С этой точки зрения будет возникать и новое представление об обществе. Но для того, чтобы это новое представление возникло, нужно довести до предела материалистическое понимание истории. У Маркса, Энгельса и Ленина тем более, материалистическое понимание истории не было полностью развито. Можно было бы даже сказать, на каком уровне материалистического понимания истории остановился Маркс. Маркс, конечно, не та фигура, чтобы критиковать его просто так. Если позволит здоровье, я напишу об этом. Сейчас я хочу сказать только, что, именно с точки зрения материалистического понимания истории, нынешний марксизм еще недостаточно развит, но уже возникает необходимость – в более далекой перспективе – перехода к чему-то другому.

Я не буду выступать по поводу того, возможна или невозможна у нас в России победа капитализма, когда капитализм по сути дела уже практически победил. Но мне кажется, при решении этого вопроса, стоит оставаться на классовой точке зрения, о чем забывают или по тем или иным причинам обходят, как кот горячую кашу. Я имею в виду Зюганова и руководство КПРФ. Без решения этого вопроса нельзя определить, какой у нас сейчас строй побеждает или победил и может ли он, если он есть, победить. Без идеи классовой борьбы нельзя решить этот вопрос. Причем, в Конституции записано, что за разжигание социальной розни полагается определенная статья. Закрыли начисто, конституционным путем самую суть явления и самую возможность подхода к этой сути. Они знают, где содержится главная опасность для них.

А для руководства КПРФ – это, как будто, само собой разумеется. Начинают говорить о религии, о том, о сем, а о классовой борьбе – ни слова. На одном из Пленумов Зюганов заговорил о классовой борьбе; это было самое классовое из его выступлений. Но на этом дело и закончилось.

Я участвовал в разработке первого варианта программы партии, который потом был устранен партийными чиновниками. Через некоторое время после этого ко мне подошёл один наш бывший выпускник (он входит сейчас в какую-то фирму, которая ворочает огромными суммами) и говорит: «Что это ваш Зюганов говорит о классовой борьбе? Вы думаете, мы его поддерживать будем финансами? О чем он думает?»

И о какой классовой борьбе может идти речь, и о каком понимании сути дела может идти речь, если посмотреть на избирательный список КПРФ? Посмотрите, сколько там было предпринимателей! Говорят – денег нет. Ну, если вы будете приобретать деньги таким образом, то о классовой борьбе забудьте. Не будет никакой классовой борьбы. А если не будет классовой борьбы и будут ходить вокруг да около и ничего о ней не говорить – то как можно победить? Партия перестает быть коммунистической. И что тогда может сказать Г.А. Зюганов принципиально отличного от какого-нибудь буржуазного либерала или какого-либо национал-патриота? И он мямлит, потому что не может стать на определенную позицию. Вот этот подспудный союз с крупным ли капиталом, со средним ли капиталом, с мелким ли капиталом, переходящий определенные границы, не дает возможности теоретически осознать то, что происходит в стране, и ее перспективы. И это далеко от марксизма – прежнего и того, который надо развивать. Идея классовой борьбы – это одна из основных идей.

Мы говорим о Путине: Путин против Ходорковского. Надо говорить о том, что у нас существует определенный класс, уже господствующий. И олигархи – это путаное слово, введенное кем-то, запутывающее суть дела – крупные капиталисты, монополисты, капиталистические монополисты. И надо прямо и открыто об этом говорить. А назвав этих людей олигархами, завуалировали классовую суть. Олигархи, помимо того, что владеют крупным капиталом, еще лезут во власть. Путин отсекает их, он человек властный, да и у него своя группа есть, которая сейчас обеспечивает себе будущее в денежном отношении.

Сейчас как будто наблюдается борьба с некоторыми из олигархов, но дело заключается не в том, что идёт борьба с крупным капиталом, как таковым, а о разделе и переделе собственности. И это главное. Капитализм оформляется, переходит к последнему этапу формирования господствующего класса.

Как это будет воспринимать народ? Народ, тем более если ему говорить такие киселеобразные мысли, ничего не понимает. Я разговаривал с людьми. Говорят: «Я больше ни за кого голосовать не буду», хотя женщина прокоммунистически настроена. Другой говорит: «Мне все безразлично, все они одинаковы». Коммунистическая партия должна четко и ясно отличаться от всех остальных партий без исключения.

И об этом надо постоянно говорить, тем более руководителю партии. Тогда не будет двойственности.

Ведь нет «общества» единого. Общество социально раздроблено. КПРФ не изучает классовый состав общества, процесс формирования классов, осуществляющийся после капиталистической контрреволюции, о действительных интересах различных классов и слоев общества мало что известно. А то, что известно, “ мало осмысленно. Какие слои, классы, их взаимоотношения, на самом деле “ об этом мало что известно. Опросы мало о чем говорят, тем более, что они часто подтасовываются. Идея классовой борьбы – это не просто идея. Это руководящая идея, которая позволяет понимать общество, изучать общество, создавать трезвые представления об обществе и о перспективах его развития. Нет этого – нет трезвого понимания общества.